“Было время, я жил, словно боги !!!”
(Арно Шмидт “Республика Ученых”)
Ангелы парят над нами, предвкушая Великий Юл - ТОТ, КОТОРЫЙ ГРЯДЕТ. Его ожидает каждый - от последней шлюхи Верховного Иерея Башни до улыбающегося Колесничего. Он есть Начало и Конец. Великий Юл. Эон Лабриса. Битва против Дасью. Песнь Аса-Йана-Сиппе . Восхождение на Куффштайн в Перевернутом Элизиуме. Ангелы любят этот День-ТОТ, КОТОРЫЙ ГРЯДЕТ. Ты должен его вспомнить. Ты должен войти в его Полночь и стать частицей Лабиринта. Быкочеловек хрипит где-то в его центре, на точке Полюса. Он выжидает и требует жертву - Большую Требу. Иди и накорми его. Он голоден и грезит во тьме. Грезящий Зимней Кровью. Ждущий своего Секироборца. Того, кто пустит его Зимнюю Кровь. Оленя-Скальда в предрассветном червленом Злате.
Да, это был Рассвет. Только розово-красный, морозный и прозрачный. В нем было какое-то таинство и неразгаданная загадка. Особая прелесть и зыбкость Начала. Я прикрыл глаза и вдохнул пряный воздух. Сразу стало как-то хорошо и благолепно, как выразился бы Вельтайслерефюрер. Я прислушивался к его советам. Мы с ним часто спорили о Перевернутом Элизиуме и об Анналах Башни Ликорн-Мордор. Я спрашивал о Таинственных Манускриптах, помеченных «ведьминой лапой». Он ухмылялся и говорил о тщетных попытках их прочитать. «Разве ты не знаешь о Розовых Иероглифах Неба? Их никто не смог расшифровать. О, это Тайна Тайн, найденная Архивистами...Я штудировал их день и ночь, но Закат сокрыл их от меня. Это было так давно. Перед Рассветом», - он говорил немало бреда, но в нем что-то скрывалось. То, что я не мог разгадать...Он был моим гуру, хотя и не подозревал об этом. Очарование Розовых Иероглифов Неба сопровождало меня всю жизнь. Я помню, как стоял у его посиневшего трупа, подвешенного за ноги на виселице около Башни. Его принесли в жертву Охотнику. Он болтался рядом с окаменевшими тушами кабанов, жеребцов и баранов. Тут же валялись изгрызенные и обветренные кости прежних подношений. Меня чуть не стошнило при виде здоровенного волкодава, который грыз наполовину истлевший труп какого-то бедолаги, попавшего в лапы блотере по Ежегодному Жребию. Я живо себе представил, как его и других, одетых в ритуальные робы, грузят в грузовики и везут к Башне. Толпа стонет и требует боли. Хрипят удушаемые. Орут ретрансляторы. В облаках с визгом проносятся истребители, штурмовики и бомбардировщики. На стапелях ракетодромов раскаляются «дракены», « турсы » и суперновые «зейфриды». А людям хочется смотреть на предсмертные судороги. Это их возбуждает и доводит до оргазма. Мужчины, затянутые в матовую кожу, татуированные сплетающимися змеями, вымершими зверинами и рунами, салютуют каждому висельнику. Они орут: «Да! Да! Да! Еще! Еще! Еще!» Женщины, унизанные драгоценными каменьями, золотом и серебром, полуголые надушенные самки, в экстазе обнажают груди и кричат от восторга. Дети прыгают тут же и играют костями. Собаки рычат, дерутся друг с другом и с детьми. Иногда кусаются. Дети плачут и жмутся к разодетым родичам. А тем не до них. Они кейфуют от вида задыхающегося Вельтайслерефюрера, выбранного согласно Ежегодному Жребию. Колесо поворачивается. Охотник несется в дымных клубящихся тучах...Вальдес Хиар. Последний гон пред Юлом. Пред пусканием Зимней Крови...
Клонило в дрему. Глаза тяжелели и закрывались. Холод давал о себе знать, пробираясь в поры мундира. Он студил через белоснежно-раскольническую рубаху с вышитой на ней ASS . Здесь, в Метрополии, зима была фрактальным действом, почти Откровением. Там, откуда я прибыл, давно уже об этом знали. 23 знали. 23 послали меня в Башню.
Тренькнуло «визио». Я поднял трубку и нажал на клавишу панели:
Херрен, вас вызывает Гроссенмейстер! Введите предварительно пароль. Яволь. Подтверждение получено. Соединяю.
Я слушаю вас! Как прошло инспектирование? Какие новости из Приграничных гау?
Ничего сверхособенного, херрен Гроссенмейстер! Экспериментальные образцы взбунтовались и захватили шесть этажей «Доры». Они даже сумели повредить нервный ствол одного из «зейфридов». Мои подопечные выжгли их напалмом.
Я припоминаю, херрен, вашу излюбленную тактику. Вас не тянет нырнуть в потустороннее. Вы более доверяете эйнзатцгруппам. «Зелень» вы принудили к повиновению именно так.
Так точно! Правда, те прибегали к услугам шаманов и спецподразделений из Коридоров. Они взорвали реакторы на Западном побережье и превратили 15 млн. в серую труху.
Это все от недочеловечности, мой друг. Вы помните девиз Управления: «Храни кровь в чистоте!»? Эти слова более чем верны. Так повелось от начала мироздания. И так будет. Вы готовы к Обряду, херрен?
Яволь! Да! Да хранят нас боги Великого Юла!
Яволь! Да будет так!
Щелчок обратного отсчета привел меня в чувство. Я бросил взгляд
на часы. 6:00 по имперскому времени. 23:00 по часам Приграничных гау. Хорошо
бы принять горячий душ и забраться под нагретое одеяло. И так трое суток не
спал. Гипнос, однако, странный малый. С ним ничего нельзя поделать. Это всего
лишь чувства. Чувства... Еще раз чувства... А бордели в Приграничье хороши.
И «пища богов» может забросить в объятья одалисок Сокрытого Старца.
Метрополия постепенно оживала. Люди ерзали туда-сюда. Кто в офисы Управления,
кто в Училища Башни, кто в подземные цеха Машины Иерея, кто на подготовку Ежегодного
Жребия. Молодые женственные офицеры из Орденсбурга отсалютовали мне и взяли
под козырек. «Кальт! Данкельхейт!» Часть Города еще реставрировалась после бунта
«аффе». Спешно сооружался монумент Павшим Заградителям. Чернокожие Утешители
в золотых масках вводили инъекции каким-то желтым уродцам. Репетиция. Они заметили
мой «фольксваген» (даже сам Круг Двенадцати пользовался исключительно «народной
маркой») и вытянулись.
До Башен было не так далеко. Правда, перед этим надо было пройти ген-контроль и сверить свое ДНК в Архиве Управления. Офицер в плаще 20 категории в сопровождении троих верзил с автоматами хрипло бросил: «Руки! Твою мать! Руки! Я их должен видеть! Так. Хайнц, возьми у него анализ! (Укол был внезапен. Тонкая полая игла вонзилась в палец. Кровь брызнула на ворот мундира). Подтверждение получено. Проезжайте, херрен. Пройдете еще два анализа «S» и «W». Проезжайте».
Дорога шла мимо лагерей для Материала. Вайс Авен и Эден Айн требовали свежих подопытных. Они были слишком щепетильны в этом вопросе. Это уже никого не удивляло. Вслед за отравленным «Циклоном - Б» Мастером Йозефом, астральная субстанция которого иногда вызывается из Иномерья спецами из подразделения «Навь», им уготована грандиозная роль в предстоящем Обряде.
Башню я посещал несколько раз. Мне приходилось говорить с ее прежними владельцами (большая часть из них окончила жизнь на виселице или в Лабиринте). Особенно запомнился Мастер Йозеф с идиотическим взглядом повелительницы Нижних Уровней Хэль-Персефнаи. Так мне казалось. Мы с ним сидели за тяжелым дубовым столом, пили глинтвейн и жевали тарталетки. Где-то под гулкими сводами залы оркестр бряцал Бартока. Был канун Летнего Солнцестояния.
Вы кажется интересуетесь Тайными Манускриптами Анналов Башни? Это заманчиво...
О, да! Они огромны, как я слышал. Тайны на то и есть, чтобы заманивать.
Километровый бункер, молодой человек! Книги. Фолио. Пергаменты. Иероглифы. Трупы. Трупы...Иероглифы. Гурии. Вы слышали о завершающей Суре Фиолетовой Тени? Ее нужно читать ровно в полночь у ониксового алтаря...Романтично, молодой человек. Итс бьютифул, мэйн лиэбе!
Что слышно о трудах Иерея Башни? Я слышал об эпилоге Третьей Части...Он бесподобен.
Да, юноша. Она написана особыми чернилами на особой коже. Он следовал хуркалье и следил за звездами. Он слышал пение ангелов у престола Господня. Вас это так интересует? Вам нравится вкус Зимней Крови?
Тогда он упомянул Зимнюю Кровь...23 сказали мне: «Она холодна, но открывает Вечность - Эвигкейт. Выложи это слово и мир будет твой (и пара коньков в придачу)».
«ХАГАЛЬ - самое холодное зерно;
КРИСТ создал мир давно».
«Возрадуйся, ибо познаешь суть Начала и Конца», - завершили тогда 23. Завернись в волчью шкуру и стань Охотником. Сожри пухлое Старое Светило и корчись, корчись, корчись... Где-то в самом углу подсознания варг воет на мерцающие звезды. Снег скрипит под его лапами...А след превращается в бросок рун. Урд-Вернанди-Скульд. Логово в корнях «Коня Страшного». Кровь Оленя у потока Эливагар.
Башню выстроили, наверное, двенадцать тысяч лет назад на руинах уступчатого сооружения Стариков. Башня была всегда. В самом центре колоссального корогода менгиров Башня прорывала темный облачный плед и ее вершина упиралась в Престол. Там сверкал ослепительный Свет. Владельцы и Особо Посвященные поднимались туда по полуобрушенной Лестнице и слушали Небо. Оттуда они и принесли Розовые Иероглифы, которые ныне запечатаны в саркофаге Лабрадея. Одного из Ангелов. Победителя Быкочеловека. Тот, Кто Знает Лабиринт. Тот, Кто Может Выйти из него не заплутав. Однажды я спросил у блудницы Башни: «Ты видела его?» Она усмехнулась и звякнула ножным браслетом: «Он прекрасный любовник! Он неутомимый пахарь! Он пропахал мое лоно и опьянил...Уподобься мне и пойдем...пойдем...»
Ступив на покрытые инеем плиты Коридора, я краем глаза заметил стайку легких Его служительниц. Одна из них поманила меня. На мой отказ она ответила хохотом и отбежала. Передо мной выросла фигура Привратника в плаще 8 категории. «Идемте! В Третьем Холле вы подобающе очиститесь и переоденетесь. Вайс Авен осведомлена о вашем визите. Сейчас она погружена в молитвы о Грядущем Юле. Она беседует с предками».
Третий Холл был мне знаком. Его отреставрировали совсем недавно. Гигантизм а-ля Конец Кали-Юги, римский бассейн, горячая вода, свечи, ладан, свитки Телема и схемы тантрического секса. Четверо девиц (видимо из обожаемого Вайс Авен «Дахау-2». Их выдавали следы стерилизации и татуировки 647 экспериментально-лабораторного блока) помогли раздеться и свели в бассейн. Там они стали обмывать мое уставшее тело и умащать его маслами и еще чем-то пахучим. Это расслабляло. Члены ничего не чувствовали. Клубящийся ароматный пар. Смешки красоток. Массаж. Бардовое выстоявшееся вино в серебряной чаше. Конина, зелень, оливки. Соус бешамель. Пение «Глория Мунди» и развратные действия подопытных Иеродулы Башни.
Через три-с-половиной часа все тот же Привратник выдал мне чистую робу с вращающимся ХЬЮЛОМ на груди. Я обул соломенные сандалии и взял в руки барабан с Псалмами Оленя. Привратник подал мне маску какого-то очередного демона и повел на 49 уровень. Он пояснил: «Вайс Авен отдыхает и соблаговолит вас видеть».
49 уровень был мало кому доступен, ибо это была привилегия особо избранных и приглашенных лично Вайс Авен. Никто толком не знал, откуда она появилась в Башне Иерея. Владельцев Башни избирают тщательно и продуманно. Здесь дает о себе знать и голос крови, и внешность, и генетическая линия. У многих она была нарушена после Блота, когда много кто был утоплен в Зимней Крови. Об этом следовало молчать. Но отступники находились. Они пытались безуспешно повторить тот акт. Их ловили, пытали и вешали перед Башней, предварительно препарировав. Верховный Блотере принес тогда много даров Охотнику. В залах Института Метрополии можно было наблюдать его действия, заснятые специально для Хранилища. Четкие и выверенные движения. Нож входит в плоть мягко и бесшумно. Крик жертв почти не слышен. Радость толп велика. В кадре выхвачена обнаженная парочка лесбиянок, совокупляющихся под виселицей. Кровь льется на их тела. А они счастливы. Они любят. Они веруют. Вайс Авен обожала это зрелище. Это оканчивалось оргазмом, и тогда она отправлялась к предкам. Предки занимались этим от Начала. Об этом сообщают Розовые Иероглифы Неба. Небо кроваво. Небо кроваво. Перед Рассветом, которого не будет.
На мониторах, близ Ее покоев, дергались какие-то фигуры в экзальтированном танце. В экране одного из них я увидел Вайс Авен в кресле перед жертвенником, на котором курились благовония из Приграничных Лагерей. Она была облачена в легкий белый газ, а на лице лежал толстый слой грима. Украшений она не жаловала, но ее слуги буквально гнулись под тяжестью металла и камней. Вайс Авен скрывала свое истинное татуированное лицо, исписанное Псалмами Оленя. В канун Зимнего Солнцестояния она появлялась перед всеми нагой и в оленьей маске. Она совершала Первый Блот согласно Ежегодному Жребию. Зимнее Солнцестояние вступало в свои права. Охотник вспарывал горло Вечной Жертве. И кровь заливала небеса.
Пустили меня к ней не сразу. Привратник пришел за мной через час и открыл темную древнюю дверь. В покоях царил полумрак и только слышалось чье-то шептание. Вайс Авен молилась и шуршала своими одеждами. Я приблизился к ней. Она подняла лицо и тихо произнесла: «В Пограничных Гау снова снегопад. Льды двинулись на Зоннершмерц-7 и погребли сто тысяч. Льды двинулись на Зоннершмерц-7. Вы были там недавно с инспекцией, херрен? Не отвечайте. Эксперименталы умеют маскироваться под местную фауну, а их колдуны летают на бубнах. Они громко стучат колотушками и глухо поют. Таковы их сезоны, о мой приглашенный». Она, видимо, только что вышла из транса. По гриму стекал пот и оставлял темные дорожки. Губы дрожали. Глаза смотрели мертво. Она приподняла руку: «Садитесь у моих ног. И рассказывайте мне о ваших странствиях. Я видела вас во сне, а мой песнопевец сложил о вас песнь. Она печальна и необычна. Она о вас, херрен. Вы любили когда-нибудь во время Блота? Да, вы посещали бордель во время Поста и ели конину под соусом. А соус тогда пролился вам на парадный мундир и вы слизывали его влажным воспаленным языком. Вы пригубили немного коньяка и поразились его вкусу. Вы же так любите коньяк? В обнимку с раскрашенной девкой, на мокрой простыне, с рюмкой в руке. Она распустила губки и играет вашим естеством. Усталость после инспекции Пограничных Гау клонит вас в сон. Но девка не дает уснуть. Вы рассказываете ей про затхлые переходы Коридора и про сексуальные извращения «аффе» из Теплых Зон. Офицеры вашего подразделения насиловали черноволосых рабынь на изоляции труб. Вы же участвовали тогда в этом? А позже, в борделе, после орального секса признались в этом золотоволосой девке, заставив ее танцевать непристойные танцы. Об этом поется в песне, херрен».
В переходах хромированного пластико-стального «зейфрида» запросто можно было потеряться. Дрожащее трехмильное тело, снабженное новейшими достижениями в области Имперской Науки. Созданное руками лучших из лучших Института. Его Сердце поминутно взрывалось ослепительными вспышками и гудело по всему ракетодрому. Я находился где-то на 2456 уровне, который отличался обилием сверкающих панелей и генных кодов-паролей. Все это выглядело очень монументально и внушало почтение. Пока в Метрополии еще ничего подобного сотворено не было.
Меня откомандировали от Управления проверить Нервный Ствол, специально выращенный на основе супербиотехнологий Института и Башни. Лично Гроссенмейстер и сиятельный Эден Айн снабдили меня паролем-кодом на этот запретный уровень, где высился, разве что сравнимый с собором, причудливо выгнутый комплекс. Все подходы к нему крайне строго и ответственно охранялись Утешителями и плащами 12 категории с пулеметными установками. Меня пропустили без всяких хлопот, предварительно снадбив маской и прорезиненной накидкой. Я получил личный допуск в Системе «зейфрида», попав в список 5-м после высших чинов Метрополии. Внутрь этого живого собора попасть было не так-то легко. Там ворочались упругие мускулы и бежала цвета «Бордо» искусственная кровь. Очередное Сжатие (за сутки их происходит около 10 000) оставило на зеленоватой спецодежде густые скользкие подтеки. Это не привело меня в восторг. Чуть выше я заметил какое-то движение. Что-то метнулось в тень и замерло. Я знал, что для обслуживания Ствола в «Дахау-2» Иеродула Башни собрала из ошметков плоти Придатки, через которые струилась кровь. Одна часть их погибала моментально, другая часть размножалась путем деления. Я поднялся по вживленному эскалатору на тот уровень, где я видел кого-то. Существо, спрятавшееся в пульсирующей нише, поразило мое воображение. В нем соединились несколько кусков от человека, лошади и рептилии. Кентавр с признаками нага. Он угрожающе пошел на меня, издавая рык из широкой редкозубой пасти. Я выхватил портативный парализатор и приготовил его к атаке, как вдруг существо рухнуло на свои изуродованные конечности и захрипело: «Стой! Стой! Не надо! Я не хотел! Я говорю...» Я подошел поближе. Оно повернуло ко мне чудовищную морду. На ней были слезы. «Стой! Стой! Не надо!» Его пять глаз уперлись в меня и пробили навылет. Я увидел. Я тоже закричал: «Не надо! Стой!»
Осколки...Размытые смеющиеся лица полулюдей - получудовищ. Кислый запах. Эмалированный таз на влажном кафеле пола. Не надо! Не надо! Стой!...Пощадите, херрен! Поща... Оставьте меня...На трогайте меня. «Так, этого ублюдка везите в операционную. Аккуратно, не повредите голову и конечности»...
Я боюсь. Я боюсь. Я боюсь. Они сожрут меня. Я видел их в детстве. Мать повела меня и сестру в Теплые Коридоры. Мы шли долго, перелезая через обрушенные стены и перепрыгивая узкие и бездонные щели. Я видел несколько разрозненных фрагментов скелетов, заросших тяжелой траурной пылью. В одном из них ворочались громадные крысы. Я заплакал и ткнулся матери в подол: «Я боюсь! Я не пойду...Мама...Мама...» Мать дернула меня за руку: «Не кричи, голосистый! А то придут Утешители и всадят в тебя шприц. Боишься? Бойся...Это Священные Могильщики Лагеря». Потом она стала напевать скрипучим голоском песню о несчастном придурке, влюбившемся в развратную бабищу. «Вот так-то, крикун! Тише...Тише...Они не любят живых. Они верят только своему нюху» - - - - Я боюсь, мама. Я...!?!!!?
Год 41-19 Эры Великого Блота. Я шагаю в колонне выпускников Орденсбурга. Над нами развеваются знамена с эмблемой Лабрадея. То тут, то там порхают ретрансляторы. Иерей Башни орет: «Повиновение! Повиновение! Повиновение! Дети мои, повинуйтесь и обретете Тайну Тайн! Дети мои! Дети мои! Дети мои! ЗИМНЯЯ КРОВЬ!».
Год 42-19 Эры Великого Блота. Пограничные Гау. Оркестр из исхудавших «доходяг» играет полузабытые марши. «Зоннершмерц-7» - Зона Льда. Эксперименты по переохлаждению. Санкции Института. Отчет на 1500 страницах. Лысые желтые девки из женских бараков. Электрифицированная ограда. Алтари, вмерзшие в скалу. Ветер со скованного льдами океана. ЗИМНЯЯ КРОВЬ в деревянной чаше. Руки дрожат. В глазах туман. Шепчущий голос. Багровый закат в облаках. Тишина в комнатушке на третьем этаже лагерного приюта. Властный окрик. Выстрел. Молчание...
Год 43-19 Эры Великого Блота. Колесничий протягивает тебе вожжи. Ты берешь их неуверенно, несмело. Колесница ждет тебя. Лошади фыркают и прядут ушами. Ты вспоминаешь навыки, полученные во время учебы, но подзабытые тобой из-за бесконечных попоек и утех плоти. Назидательные фильмы Центра Мягкой Реабилитации возвращают тебя в норму. Ты опять становишься твердым и преданным. Лошади понесли по пустым улицам Метрополии, выбивая искры подковами из мостовых. Ночь для тебя, о возлюбленный ЗИМНЕЙ КРОВИ!
Год 44-19 Эры Великого Блота. «Тише...Тише...Они не любят живых, Священные Могильщики Лагеря, дети мои! Все по нарам, мрази! Все по нарам! Тише, охрана идет! Порядок в камере! Так, кто тут вякает больше всех? Кто самый крикливый, твою мать? А ты, пидор, что лыбишься? К Утешителям его, ублюдка! Не рыпайся, тварь! А кто ты еще? Тварь! Тварь! Тварь! Руку сюда, «аффе»! Руку! Сестра, три кубика в вену! Пусть уснет. Как там идет продвижение доклада для Института? Пожалуйте сюда, херрен. Здесь у нас 100% стерильно. Не опасайтесь инфекций. Но на всякий случай пройдите вакцинацию...» Шлепающие шаги по холодному полу. Падающие капли громко ударяются об металл раковины. Шипение в медблоке расстроенного прибора. Неоновые светляки в коридоре. Все как-то странно...Детский шепоток у самого уха.
Год 45-19 Эры Великого Блота. Светящиеся радиоактивные руины. Смрадный и сладкий ветерок из гниющего чрева Башни. Под ногами расколотое, оплавленное зеркало, в котором отразилась часть тебя. Ты разглядываешь себя долго, изучая собственные искажения. Покореженность нравится тебе. В Орденсбурге тебя учили любить все прямое и бесконечное. Тебя приучили к горизонталям и вертикалям. И ты любишь их, дитя. Тебя же научили. Ты обязан Это любить. Сзади что-то тебя толкнуло. Ты обернулся - одетый в лохмотья ребенок неизвестно какого пола, короста на лице и сильный ожог от излучения. Он чуть слышно говорит тебе: «Ты чужак, дядя? Я боюсь тебя! Я боюсь тебя! Стой! Стой!» Я достаю из подсумка плитку бульона, упаковку сухарей и протягиваю ему. Он берет с опаской и пытается улыбнуться мне. В глазах его слезы...
Год 46-19 Эры Великого Блота. Лабиринт. Липкая темнота с чернильными прожилками. Невидимые тени и шепот пустот. Рука ощупывает сырые стены. В лицо наотмашь бьют тепловатые порывы ветра. Что-то не так, херрен? Страх крадется за тобой после камер Зоннершмерца-7. Ты готов обмочиться от собственных мыслишек. Милый, милый мой...Ты вывернутое наизнанку существо. Не существующее. Не существенное. Просто существо, вошедшее в Лабиринт.
«Все очень просто, херрен...Все так просто. Об этом уже давно написано в Тайных Манускриптах Башни. Ты читал их, когда тебе исполнилось двенадцать - совершеннолетие. Тогда ты впервые начертал свою Руну на каменной полуискрошенной Стене Предков. Отец и Наставник подвели тебя к ней и показали чуть видные росчерки твоих родичей. Вот прадед твой, павший на Венусе, а вот и дядина вязь. Ты не помнишь дядю? Он частенько наведывался к вам в Метрополию по делам Управления. А однажды он повез тебя к монументу Ацефала, которого поставили здесь рядом с Тотенбургами. Гигант потряс тебя. Ты прижался к дяде, ты боялся, что он раздавит тебя, такого беспомощного и слабого. А океан тогда медленно накатывал на выщербленный берег. Он с шумом налетал и отбегал сердясь. Дядя поднял тебя на руки, и ты вдруг увидел его лик - лик потерянного божества, выброшенного на изумленную твердь из Небесного Града. Только он не разбился, а врос корнями в землю, и теперь грозит своей невозмутимостью и неоконченным восстанием. Ведь ты помнишь это? Ты же помнишь запрещенного пастыря героев Делла Риверу? Тебя же учили этому?»
Вайс Авен говорила завораживающе и пространно, как будто пела колдовской вардлок . Она напоминала мне Вайс Фрау, обладательницу «ведьминой лапы - drudenfuss». Ее ладонь я запомнил навсегда, когда в детстве впервые увидел Ацефала.
Она приложила к моему лицу теплую ладонь. Я невольно содрогнулся. Она заметила и сказала: «Кого ты боишься, херрен? Кто тебя мучает? Какие инкубы? Или суккуб пришел к тебе в Полночь? Ответь мне». Но я промолчал. Я трусливо промолчал, ибо мой Юл еще продолжался. Ангелы парят над нами, предвкушая ВЕЛИКИЙ ЮЛ - ТОТ, КОТОРЫЙ ГРЯДЕТ.
Наверное, на Куффштайне, я ощутил близость суккуба, схожего с Шахерезадой из прочитанных Наставником сказок. Она была именно такой, какой я ее себе представлял. Темноволосой, с вдумчивым неразгаданным взором, тонкими руками и умопомрачительной фигурой. Ее полупрозрачные одеяния как раз подчеркивали это. Возникало невольное желание близости. Она раскинулась на шелковых подушках, опрокинув золотой бокал на пушистый хорасанский ковер. Губы чуть приоткрылись, обнажив ровную линию зубов и кончик манящего языка. Хотелось овладеть ей, читать до изнеможения услышанных когда то в молодости персидских поэтов, наигрывать на лютне и вдыхать фантастические ароматы воображаемого гаремного сада. Изящная ножка, обтянутая сафьяном, притронулась ко мне. Изящная ножка сказочной Будур-пэри. Дивная, ах дивная! Грезы Принца на Горе Самоубийцы. (Еще один глоток ЗИМНЕЙ КРОВИ...)
Она увлекла меня в пески, в руины какого-то неизвестного мне города, из стен которого утекла тоненькой струйкой жизнь. От былых его обитателей остались разноцветные черепки посуды, письмена на камне и глине, гробницы их правителей, превратившихся в пыль. Солнце немилосердно палило песок, выжигало внутренности остовов жилищ, дворцов, храмов и публичных домов. Только желто-травяные, быстрые ящерки грелись на коленях местного обезглавленного божка. Она показала мне на чернеющий узкий вход в обрушившееся кубообразное сооружение, принадлежавшее, видимо, священнослужителям. Мы вошли под его горячие своды, прошествовали мимо сухого бассейна, анфилад комнат и потайных убежищ, приоткрывшихся ныне. Она плыла впереди меня, а я следовал по ее течению. В большом зале, вымощенном истертыми плитами, мы остановились. В центре стояло внушительное ложе, искусно вырезанное из зеленоватого камня. Она сбросила с себя все и упала на него, поджав идеально круглые колени. Я метнулся к ней, но поскользнулся, упал, разбил лицо и руку. Она спустилась ко мне и присела рядом. Я ощутил ее распущенные волосы, губы и язык на окровавленном лице. Она слизывала кровь и утоляла жажду...Она насыщалась слишком долго. Ведь это был ее Город. О нем я слышал от Иеродулы Башни.
Куффштайн. Встреча с суккубом, бывшем моей шакти - шакти Перевернутого Элизиума. Гора расплывалась под ногами, а я вбирал ее глыбу. Она была жертвенником, на котором я познал ее прелесть и слился с ней в Рассветном Браке. Я сжимал ее в объятиях и медленно издыхал от яда, пропитавшего все внутренности. Я рассыпался костями на вершине и меня уносил Борей-Сеттентрион. Внизу кто-то беззвучно восхвалял мой полет и описывал его Розовыми Иероглифами Неба в Тайных Манускриптах Башни. Куффштайн. Цианистый калий в зубной коронке. Горечь отравы под стенания ретрансляторов.
Вайс Авен молчала, но потом извлекла из себя обрывки, на слух напоминавшие параноидальные молитвы «аффе»: « Ацефал показал тебе путь через Океан, но ты испугался. Ты не стал рисковать. Ты напялил на себя шкуру гибридного существа из Нервного Ствола «зейфрида». Ведь ты не любишь Параллели и Вертикали? Кентавро-наг швырнул тебя на самое дно и растоптал копытами. Ты не знал ответа на его путанные загадки. Деформация. Деформация, херрен. Я видела флейту из твоей пожелтевшей бедренной кости и копалу из вместилища твоего страха. Ты пребываешь в объятиях призрака. Ведаешь ли ты? Ацефал напомнил тебе смутный рассказ о неком хитреце, пострадавшем за это перед богами, и спустившемся в Преисподнюю, чтобы встретиться с тенью отца. Ответил ли он ему? Что он сказал ему перед Рассветом? Что он сказал? Что он сказал? Это твое брачное ложе, херрен...»
Год 47-19 Эры Великого Блота. Куффштайн и Суккуб на ее вершине. Туда поднимался Самоубийца и над облаками свершал свой Зимний Блот. Блот, о котором мне сообщили в Архивах Института. Гроссенмейстер извлек откуда-то конторскую довоенную папку и вытащил оттуда истрепанный листок, подклеенный в нескольких местах. Он молча протянул его мне и произнес: «Об этом вы хотели узнать не так давно, как говорил мне покойный Мастер Йозеф. Он передал мне вашу беседу в Башне. Вы слишком любопытны, молодой человек. Слишком проницательны, мой дорогой. Вы достигли результата». Я пробежал глазами по полустертому тексту, написанному беглым почерком красными чернилами. Они мне, почему-то, напомнили засохшую кровь. Темные красно-бурые буквы складывались в бесконечные иерархии, которые я стремился прочесть. Некий словесный храм на листе. Буквы, слова, диаграммы, знаки, непонятные мне термины. Как инструкция перед Скончанием Мира.
Непорочность...Безвременье в Розовых Иероглифах Неба...Ночная Эйлифия в нише подземелья, куда я спустился с Мастером Йозефом. Мы шли с факелами в руках и освещали себе путь. Потом мы увидели Ее. Она улыбалась нам. Завороженные, мы смотрели на нее и ожидали откровения. Над нами гудела Метрополия...Выше были только Небеса и Вечность. Иереи Башни искали ее, чтобы поместить в Зал Ритуалов, но мы сокрыли от них нашу находку. Все было молчаливо и торжественно. Владычица Розовых Иероглифов Неба. Белая Матерь - Вайс Фрау. Drudenfuss.
«Это твое брачное ложе, херрен! Это твой миг экстаза. Проникновение в ангельские миры, где Херувим-Хагаль пронзит тебя острием и принесет Великий Блот перед Грядущим Юлом. Он сорвет с тебя твою никчемность и напялит шкуру Охотника и ты понесешься в его Свите. А за тобой последуют тени...тени...тени...Тени, похожие на тебя. Ведь ты частица Охотничьего Гона. Под тобой проносятся куски земель и стран, империи, королевства, республики, братства, ордена, роды и семейства всех видов существ. Люди тычат в тебя пальцами и разевают удивленно рты. Им невдомек твой глупый порыв. Да и осознаешь ли ты его сам, херрен? Не нужная тебе мудреная ангелология и поиски Самоубийцы на Его Горе. Ты желаешь удержать Его Находку и заигрываешь с трансцендентным? Но это может окончиться для тебя погружением в воды Забвения. Ты захлебнешься и не выплывешь. Ты растворишься в этом герметическом AURUM POTABILE и станешь Владыкой Морских Звезд, херрен...Я прочитала это по тебе. Ты пытаешься преодолеть притяжение смертельных потоков, но они засасывают тебя, и не выпускают обратно. Все может окончиться в один миг. Все может логически завершится и Лабиринт поглотит тебя. Херрен, ты слышишь это?»
23 знают об этом. Они послали меня сюда, на край света, где все пребывает в некой продолжительной спячке. Метрополия потеряла свой королевский облик и черви елозят в гнойном лоне. Проказа перед Грядущим Юлом. Открытие могил и воскрешение трупов, которые смердя шествуют по людным улицам. Перекошенные лица и зияющие пустоты плоти, обнаженность костяков и дыхание тлена. Предки, превратившиеся в прах. Они разучились говорить и только машут остатками рук. Ветер развевает их погребальные одежды, усыпанные драгоценностями. Некрофагия в парчовом бодуаре. Лучшие шлюхи Башни танцуют перед серыми ледяными молчащими Властителями. Потом они совокупляются с ними и издыхают от неги. Девственные красавицы с остановившимся взором ищут свежих юнцов, полных сил.
Ложно возжелав
пред самопаденьем
- се Unabsolutely Ego
в полуночном круге.
Копала в руке...
Кремнем поточным -
Красная
Соль
Тонкой
Струей
на тело Хевы.
Ктеисовечность...
меж бедер туман...
Славься Честная!
Развратная славься!
Меж бедер туман...
Копала в руке...
Jener Westengrun
(von Jarl Widar. 45-19 A. D.)
Знание, от которого делается страшно. То, Что Не Надо Знать...То, о чем предупреждал меня Мастер Йозеф перед газованием в «Дахау - 2». Легкий прощальный поцелуй повелительницы Нижних Уровней Хэль-Персефнаи со взглядом Вайс Авен - Девы исторгнутой из беременного Лабиринта. Дева, легшая под Быкочеловека и понесшая от него Оленьеголового. Легкий поцелуй перед Обрядом 23, пославших меня перед Великим Юлом. 23, принесшие в жертву Мастера Йозефа. «Бесподобно, мой дорогой херрен! Бесподобно! То, что Вы узнали в Башне от Сиятельной Вайс Авен послужит вам пропуском в Лабиринт, ибо Вы избраны согласно Ежегодному Жребию. Да хранят Вас боги Великого Юла! Бесподобно, мой дорогой херрен!» О чем они говорили тогда ? О чем ? Разве я помнил об этом? Да и хотел ли я помнить об этом? Хотел ли? Знание, от которого делается страшно, открылось мне на Рассвете в Лабиринте, где я осознал себя младенцем с головой Оленя-Скальда. Я был руной ILX , раскинувшей руки. Я, увидевший вспоротое серпом Небо, изблевнувшее из чрева Розовые Иероглифы Честной Девы...КОГДА НЕБО И ЗЕМЛЯ ВСТУПИЛИ НА РАССВЕТЕ В БРАК.
2+3=5. Одно из Чисел Совершенства. Число Пяти Корней, к которым я путешествовал вместе с Ацефалом, опустившись на самое дно, в илистые низины. Мои поиски не увенчались успехом, ибо они были тернисты и не по силам мне. Я не осознал всю силу Корней, скрывшихся в иле. Змееголовые существа оплетали мне ноги и валили навзничь, в грязь. Они что-то шипели мне, но я не понимал их языка. Над головой взрывалось Пропоротое Небо. Небесный Град, где Вечность творилась серпами. Руна ILX , соединяющая Лингам и Нож Для Кастрации. КОГДА НЕБО И ЗЕМЛЯ ВСТУПИЛИ НА РАССВЕТЕ В БРАК.
«Пять букв, начиная с «ка», стали Его 5-ю руками с правой стороны; пять букв, начиная с «ча», стали Его руками с левой стороны; пять букв, начиная с «та» - Его ногами; буква «па» - Его животом; «пха» - правой стороной; «ба» - левой стороной; «бха» - Его плечами; «ма» - Его сердцем; «йа», «ра», «ла», «ша», «са» - 7-ю жизненными секрециями космического Тела Господа; буква «ха» - Его пупком; «кша» - Его носом» («Махашиваратри»).
«Войди в наш круг, фра! Мы рады твоему возвращению! Займи свое место вместе с другими фра и внимай нашим словам! Сегодня твой день, Познавший Ее Бесподобие!», - голос Гроссенмейстера звучал торжественно и кристально ясно. Я слушал его с трепетом и преклонением. Мои фра также внимали его Совершенству. Мы верили в него, так как стали более Светлее и Чище после долгой Ночи. «Войди в наш круг, фра и открой свое сердце! Очисти его от скверны внешнего мира и дай нам ответ. Мы готовы выслушать тебя и принять со всеми грехами. Ты терпел и мы знаем это!» Мой голос дрожал, когда я начал Речь Вновь Прибывшего: «Тот хаос, что царит во Внешнем, опрокинул меня и заставил познать страх. Я испугался, как будто был отдан под жертвенный нож. Я испугался, потому что был слеп и глух, а тело обмануло меня. Земля притянула меня к своему лону, потребовав человеческого семени. Земля поглотила Первый Разгаданный Иероглиф и ответила насмешкой. Я не познал Пяти Корней, кои составляют суть 23». Гроссенмейстер недолго промолчал, но после этой все же паузы ответил: «Ты исполнил не мой наказ, Вновь Прибывший! Ты сразился с Полуночным Дасью и заглянул в его глаза! Братьям еще ни разу не удавалось этого! Я доволен тобой, фра! Ты карабкался во Тьме к Свету и упал на самое Дно, в Илистые Низины Великого Юла. Я предсказывал это и оно свершилось. Да, оно свершилось! Ты достоин Пути Лабрадея! Ты готов к Нашему Обряду? Ты готов познать страх и прыгнуть в пасть Бесподобной?» Я кивнул и негромко сказал: «Да, Гроссенмейстер! Я соединил Несоединимое и начертал Неначертанное! Разве не этому Вы учили меня? Разве не Вы отдали меня на воспитание Ацефалу после гибели Отца в Гробнице на Венусе?» Гроссенмейстер поднял резной посох-ось и ударил по полированным плитам пола Чертога Собраний: «Да услышат меня Небо и Земля, слившиеся сегодня в Браке. Я ответствую Вам, о 23 и фра! Только что Вновь Прибывший показал готовность исполнить План 23 и стать Лабрадеем-исполнителем. Руна ILX хранит и направляет его, бывшего до того слепым и глухим. Да свершится Сказанное и Несказанное!» «Оно должно свершиться», - так сказано», - хором крикнули фра. В полумраке сверкнули Топоры и Молоты, образовав сияющий полумесяц. В душной напряженной атмосфере полыхнул победный клич: «Славься! Славься Лабрадей-исполнитель!» Я услышал смех ангелов на трепещущей вершине «Коня Страшного». Он был пугающе возбуждающим. Последний Гон ожидал моего прихода перед Свершением Великого Юла в канун Брака Небес и Земли.
« Когда земля беременеет от влаги, и ее семя становится явным, Воздух и Тепло из верхних и нижних регионов созвездий способствует дальнейшему процессу рождения, давая возможность цветам распускаться, а плодам через притоки Тепла (Огня) созревать. Тепло и Жар суть Серный Горячий Дух, который высушивает излишнюю грубую влагу (Воду) и флегматичную Материю (Землю), которых так много в ходе генерации, и прежде, чем Воздух сможет прикоснуться к ростку и начать на него воздействовать, Серный Дух один подталкивает росток к поверхности» («Могущественный Король»).
«Вы избраны согласно Ежегодному Жребию, херрен! Решение Трибунала обжалованию не подлежит. Приготовьтесь и примите согласно циркуляру. Ваше имущество лучше распределить по приютам ее Бесподобия. Вы сами знаете, когда осуществиться Большая Треба», - приехавшие за мной служители Башни были очень обходительны и как всегда вежливы. Одного из них я знал лично по 23. Он должен был надзирать за исполнением Обета Избранного. Незаметно от своих малоразговорчивых спутников он сунул мне в руку каменную плашку с вытравленной на ее гладкой поверхности оленьевидной руной ILX. Я ощутил ее тепло и невольно улыбнулся. Служитель протянул мне ритуальную серую робу, которую я тут же напялил на себя, предварительно сбросив ненужный форменный мундир офицера Метрополии. Крытый грузовик ворчал во дворе, испуская едко-грязные клубы газа. Возле него прохаживались трое скучающих охранников в плащах 12 категории. Завидев меня, они вытянулись и отдали честь. «Извольте в кузов, херрен! Вас ожидает Верховный Блотере, чтобы исповедовать перед Закланием!» «Я знаю, что делаю! И не Верховному решать за меня мою участь!», - жестко бросил я («Спасен Кто Верует!» или «Верует Кто Спасен!» Кажется это звучит так?) Служители уселись рядом и мы покатили по ночным улицам Метрополии по давно известному мне маршруту. Я старался немного поспать, но сон не шел, а сопящие по бокам потные служители к покою не располагали. Пару раз мы останавливались и какие-то пьяные рожи тыкались к нам кузов и дышали в лицо плохоньким пойлом. Служители били их по носам пропуском Главной Категории и что-то тихо объясняли. Рожи исчезали в холодной дымке и мы ехали дальше. Наконец взвизгнули тормоза и грузовик остановился. Фра подал мне руку, чтобы помочь спуститься. Я спрыгнул на снег без его помощи и тут же оказался под дулами автоматов охранников. Они больно ткнули меня в спину и повели в сторону низенького здания, стоявшего чуть поодаль. Я узнал это незамысловатое сооружение, построенное еще при Первых Благодетелях. Оно служило самым разным целям - начиная от убоя породистого скота до партийного зала. Сейчас здесь находился Исповедальный Блок его Святейшества Верховного Блотере. Он ждал меня внутри, развалившись в кресле с наполовину стершейся обивкой. Перед ним стояла тяжелая чаша, наполненная ледяной водой из родника, бившего здесь же, в центре Блока. Он водил по ее неподвижной поверхности пальцем и что-то шептал. Я окликнул его. Он поднял темные, чуть подслеповатые глаза, и проговорил: «Меня предупреждали о твоем приходе, Лабрадей-исполнитель. Я готов исповедовать тебя перед вступлением в Лабиринт. Ты готов испытать Судьбу и исполнить Свой ВИРД?» «Иначе я не был бы здесь и нам не о чем было с Вами говорить. Мой ВИРД в руках Брака Небес и Земли». «Ты знаешь, что сказать старику. 23 неплохо обучили тебя перед исполнением Обета. Ты можешь идти отдохнуть», - усмехнулся Верховный Блотере и отвернулся. Выросший из-за спины охранник указал на массивную дверь позади кресла Верховного. Там располагались маленькие сырые комнатки ожидающих Исповедь со скрипучими койками и стальными столами и стульями. Под самым потолком тускло светила пыльная электрическая лампочка. Я откинулся на жесткой подстилке и прикрыл глаза. Сон не шел. В немой атмосфере расцветали Космические Яйца, удерживаемые Ацефалами . Луноокие существа бросались в битву с огненноголовыми. Рыжие языки пламени, распластавшиеся на снежном поле, выжигали Несказанное, Тайное Слово, составлявшее сущность Розовых Иероглифов Неба. «Мне это только чудится, фра! Ты слышишь меня, Пятиликий? Повелитель, ты подаешь мне Свой Знак пред испытанием Судьбы? Или мне это только чудится? Веди меня, фра! Веди перед Вечно Брачующимися!» Ответом была оглушающая тишина.
Сквозь Изначалие пройдя,
Взираешь на пещной Огонь.
Напрасно тщишься прочитать
чужие письмена вещей.
То, что смешается в Одно
Искомый Aurum - се Свет,
что был у основанья дней,
когда Господь творил любя.
Быть может Знак...
Быть может Снег...
Кристально Белое
сквозь Жар
в триумфе Красного.
(Чернее Черного Косарь
в безумьи искушает Трон.)
Воскликнул: «Аз помыслил!»
Мудрый бдит.
(von Jarl Widar. 45-19 A. D.)
«Молчишь, когда исчезла Речь...», - процитировал Верховный Блотере, зайдя в камеру. Я замер и протянул ему руку, которую он взял в свою сухонькую длань. Благословив меня, Верховный удалился, шаркая ногами. Как будто в глубоком подземелье я слушал последнюю сводку Метрополии перед Большой Требой. Диктор вещал уверенно и официально четко, выговаривая каждой слово. «В небе Метрополии мчатся стройные «зейфриды», очищая зимний преджертвенный воздух раскатами универсальных двигателей. Толпы восторженно встречают Избранных. Верховный Блотере в окружении Верной Охраны Башни поднимается на пьедестал, откуда он огласит полностью весь ежегодный список. Народ в экстазе кричит: «Славься! Многая лета!» Верховный Блотере немного волнуется, когда распечатывает пакет. И вот первые имена. Счастливые матери, жены, отцы и дети плачут, услышав родное для них имя. Какая честь быть принесенным в жертву в этот прекрасный день. Славься! Славься! Славься!».
Сатурническая ирреальность снова взяла свое. Странное ощущение ее мантии не покидало меня до самого входа в Лабиринт, где я был скручен и повергнут навзничь скорым на расправу Стражем. Мрачное демоническое тело обвивало и душило столь яростно, что то, что некогда называлось моей плотью, перестало существовать в этом сумасшествии. «Та горстка крови...Окраина». Ацефалическое Шествие Большой Требы в Лабиринт началось. Очистив запятнанный Дух Жизни, я начал свое имагинативное путешествие, раскинув хрупкую сущность Звездой Юла. Сквозь Полночь Перевернутого Элизиума я наблюдал ее Восхождение. Фра провожал меня молитвой на нашем Особом Потайном Языке, когда петля захлестнула горло и крики толп стали затихать и проваливаться в илистую клоаку. Я научился давать имена всему, ибо 23 избрали меня молчанием и исчезновением в Ином - рогатого Лабрадея-исполнителя, вошедшего в Лабиринт и читающего Псалмы Оленя, КОГДА НЕБО И ЗЕМЛЯ ВСТУПИЛИ НА РАССВЕТЕ В БРАК.
Молчишь, когда исчезла речь.
Ночною птицей прокатился,
камлая, воспаленный круг
над перевернутой Горою
цепляя корни зимних звезд.
«Я здесь, сиятельный мой лорд...»***
Молчишь, когда исчезла речь.
Слепое злато
течет неслышно
сквозь чьи-то пальцы,
ложится пеплом
на блюда капищ
под пьяный хохот.
Несутся воя
в прощальной скачке
жильцы окраин -
кресты на крыльях.
Бегущий следом
в Круг Пятерых
на небеси
в цветке зари.
(von Jarl Widar. 45-19 A. D.)
Последний Посвященный падал, раскинув руки в Ту Пустоту, которую Он пробивал вечно. Он наслаждался божественным полетом, в коем он видел сон и явь. Джунгли делириума завлекали его и Он смеялся как крошечный младенец в колыбели под Звездою Юла, Который Грядет. Он падал, превращенный в жертву по повелению 2+3. Пятиликий возрадовался его предсмертному воплю, от которого содрогнулось Творение. Звезда Юла светила ярко на раскаленном небе, разорванном «зейфридами» в клочья. Метрополия восторгалась его низвержением, фиксируя каждый вдох и выдох. Воистину, новорожденные создания, окружившие останки, были ненасытны и с большим удовольствием пожрали Его. «Сие плоть моя и кровь моя». Звездочеловек, ведомый Ацефалом, вошел в Святая Святых и вкусил Зимней Крови у окончания Юла, Который Грядет. Он шагал по пустыне, закованный в одеяния Иносказанной Тайны. Ризы Его были мокры от пролитого человечьего никчемного сока. Нектар оскаленных поверженных идолов в лучах восходящей Звезды - милостивого кастратора, хранителя Лингама и изогнутого Ножа.
Ангелы парят над нами, предвкушая Великий Юл - ТОТ, КОТОРЫЙ ГРЯДЕТ. Его ожидает каждый - от последней шлюхи Верховного Иерея Башни до улыбающегося Колесничего. Он есть Начало и Конец. Великий Юл. Эон Лабриса. Битва против Дасью. Песнь Аса-Йана-Сиппе . Восхождение на Куффштайн в Перевернутом Элизиуме. Ангелы любят этот День-ТОТ, КОТОРЫЙ ГРЯДЕТ. Ты должен его вспомнить. Ты должен войти в его Полночь и стать частицей Лабиринта. Быкочеловек хрипит где-то в его центре, на точке Полюса. Он выжидает и требует жертву - Большую Требу. Иди и накорми его. Он голоден и грезит во тьме. Грезящий Зимней Кровью. Ждущий своего Секироборца. Того, кто пустит его Зимнюю Кровь. Оленя-Скальда в предрассветном червленом Злате.
« Вы - Иное Войны, неудавшиеся солдаты солнечно-крабовых планетарных битв. Вы вне войны... Вы, которым не разглядеть Войны» (Витухновская)