“ДЕВОЧКИ ДОЛЖНЫ ПОВИНОВАТЬСЯ!”, - так гласит НАИГЛАВНЕЙШЕЕ ПРАВИЛО УЧИЛИЩА… И девочки должны ПОМНИТЬ об ЭТОМ… Это ЗАКОН, в коем и есть незримое течение ВРЕМЕНИ УЧИЛИЩА - СПИРАЛЬ, сворачивающаяся в бесконечное число Витков. И ОНИ, приходящие из Леса, садистски повелевающие ВРЕМЕНЕМ. Тугая ОСЬ, безудержно фонтанирующая СПЕРМОЙ. Совершенная Креатура - дарующая и неиссякаемая… СТРАСТЬ ЧУЖАКОВ… Ликантропический Суккубат…
ОНИ не умеют Любить, ибо они породили Сами Себя в ЭРУ, когда ЛЕС подступил вплотную к пределам Училища. И Метресса готовила Воспитанниц, чтобы те могли ПОЗНАТЬ Чужаков и вступить в ЧАЩУ…
Ночной Дар - Страсть Чужаков, сжигавшая ее, отчаянно рвалась к тусклому, больше смахивающему на грязную подвальную мышь, раннему утреннему свету. И это не могло не повторяться, ибо так было заведено с темного-темного момента Основания Училища. Строгая Метресса говорила уставшим Воспитанницам каждый раз перед отходом ко сну: “Однажды ОНИ ворвутся сюда и будут беспощадны. Их жесткие, щетинистые тела сольются с вашими, и вы познаете то, что не даст вам никто. Каждая из вас Избранница. Готовьтесь. Готовьтесь. И День настанет. Всегда помните об Этом”. И Она молилась Ему. Молилась фанатично, страстно, до боли в кулаках, которыми сжимала край согретого дыханием тоненького одеяла. И каждая из Воспитанниц молилась так же, ибо горячо мечтала войти в Лес и встретить Их… ИХ!
ОНИ…
ОНИ…
А Они выжидали где-то в ЧАЩЕ, среди густых зарослей орешника, осыпавшихся под порывами сырого ноябрьского ветра… Молодой, сильный Вожак хмуро скалил пасть, обнажая крепкие острые зубы… Слюна падала на ковер из перепрелой листвы, от которой шел пар… Горящие тлеющими угольками глаза держали в поле зрения Дальнюю Добычу - такую желанную, такую сладкую, так странно пахнущую… Они морщились от неожиданно откуда налетавших обманчивых запахов. Рык, родившийся в пересохшем горле, перерос во что-то поту-стороннее для непосвященного понимания. Это был зов разгоряченного самца, учуявшего во тьме смазку самки… В Этом Месте Они отсыпались, накапливая силы для еженочного Вторжения… И отсюда яростно нападали… И тогда пустынная округа оглашалась все нарастающим гулом молчаливого бега…
Воспитанница Училища и любимица Метрессы, рано созревшая для Избранничества, Лара была не в меру впечатлительной девушкой, и поэтому Особые Операции, специально установленные для Избранниц Советом Училища, переносила слишком напряженно. Облаченные в ярко-красные прорезиненные плащи с рукавами самокастрированные Хирурги (еще были и девушки Хирурги, но они должны были включиться в работу позднее, непосредственно перед РИТУАЛОМ ДНЯ) успокаивали ее уколами с каким-то сильно действующим наркотиком, от которого сознание проваливалось в жаркую ватную пропасть… Зеленовато-синие, с золотистыми оттенками, татуировки на ее выбритой промежности говорили сами за себя… Однажды она станет Избранницей - Еженочной Наложницей Пришедшего из Леса. Тонкие кольца, скреплявшие нежнейшее персиковое лоно, как бы скрывали То Запретное, что Он должен был грубо разорвать. Рыжевласая Улла, прикованная к ее Тайне тонкой золотой цепочкой, иногда ласкала Вход своим маленьким, прохладным язычком… и тогда Лара запрокидывала свою изящную головку с приоткрытым дрожащим ртом, из которого вырывался приглушенный стон… Улла поглаживала ее небольшие груди, прижимаясь к Избраннице скользким от пота телом. Лара отвечала поцелуями в тонкую шею и ложбинку между грудями… Улла боялась холода, тянувшего из глубины Леса - холода, возбуждавшего самые укромные места… Лара успокаивала ее, перебирая пальцами мягкие волосы, смазанные пахучим густым маслом. Улла успокаивалась и засыпала. Сны ее были очень сумбурными, иногда она просыпалась и в широко раскрытых глазах можно было прочесть недоумение, смятение, ужас… “Холод… Опять холод… ОНИ…”, - шептала она… Холод, тянущийся туманным, проникающим всюду, извивающимся червем из Леса.
Метресса склонилась над ее ложем и поцеловала в гладкое округлое плечо… Лара приоткрыла глаза. “Уже утро, девочка. Пора, пора… Улла разотрет тебя и оденет”, - произнесла она, до крови ущипнув еще спящую Уллу, разметавшуюся на постели… “Что здесь делает эта тварь? Она дождется хорошего бычьего кнута, непокорная сучка! Ей же ЭТО запрещено… Запомни, не смей ее баловать!!!”… За узким вытянутым окном свистел ветер и сыпал снег - первый в этом году… Он уже намел небольшую полоску на подоконнике и как-то фантастически смотрелся в скачущем неровном сиянии уже гаснущих светильников… “Твои Подруги исполняют обет перед Ними. Иди же, и вкуси пищу страсти… страсти испепеляющей, страсти смертельной. Это твой сегодняшний Урок, который ты должна выучить наизусть. Экзамен будет потом…”. Сказав это, она скрылась в проеме тяжелой, окованной старым железом, двери. Улла поцеловала руку Лары: “Прекрасное Утро, моя Избранница!”
Горячая вода прозрачными струйками стекала на дно римского мраморного бассейна с позолоченными краями. Улла мягкими движениями обмывала раскрасневшееся тело Лары… Неумолимо клонило в сон, но очередной ковш розовой дымящейся воды приводил в чувство. Улла неторопливо проделывала все эти действия, превратившиеся в ежедневные. Почти ритуал. Потом она тщательно вытирала Лару мохнатым куском роскошной ткани. Лара морщилась, но терпела. Потом она отдыхала, вытянувшись на каменной резной (узоры были очень непонятными, но Метресса вроде бы знала их подлинный смысл) скамье, пила ароматный горячий настой из заготовленных Воспитанницами летних трав и заедала кусочками сладостей с большого серебряного блюда, лежавшего на спине стоящей на четвереньках Уллы. Метресса учила ее Покорности, связывая узкими ремешками в неудобную позу и подвешивая в комнате, где было очень темно и кто-то ворочался и касался перепуганной рабыни, исходящей холодной влагой. Иногда ее били хлыстами и заставляли вылизывать лайковые сапожки других Воспитанниц. Ее насиловали бродячие собаки на глазах всего Училища в назидание другим как нужно ПОКОРЯТЬСЯ. Лара жалела ее, позволяла спать рядом на ложе и даже пользоваться одеялом. В Училище было очень холодно, и Улла сворачивалась в клубочек на подстилке на ледяном полу, выложенном вытертыми от времени плитами.
Метресса учила ПОКОРНОСТИ, и как приказ громогласно звучало на каждом шагу: “ПОВИНОВЕНИЕ, ДЕВОЧКИ!”
Она рассказывала: “Однажды, когда еще не было Времени Училища,
ОНИ приходили к нам… Мы прятались в пещерах, потому что ОНИ брали нас везде
и всюду. Мы боялись их. Так приучили нас. Один из наших самцов убил ОДНОГО,
но, рассмотрев ЕГО поближе, сошел с ума… Мы оскопили его и принесли в жертву
ИМ. И ОНИ пришли, сожрав ЕГО. Их Вожак потребовал одну из нас. Выбрали Ильзу,
тринадцатилетнюю красавицу, которую отвели в ЧАЩУ. Она вернулась обратно избитая
и голая и ничего не могла вымолвить. Она только сказала: “ОНИ придут сюда. ОНИ
пообещали приходить каждую НОЧЬ”. И ОНИ приходили и брали всех нас. Самцы сами
кастрировали себя, и ушли неизвестно куда. Мой муж покончил с собой на наших
глазах. Но мы смеялись, мы ждали ИХ… И ОНИ приходили в пещеру… Мы танцевали
перед ними. Мы отменили одежду и провозгласили РАБСТВО. ОНИ научили нас Покорности.
Мы отдавали наших детей Им. А ОНИ сковывали нас и стегали кнутами. Они приучили
нас к ошейнику и кнуту! Примите это как Дар! Пришедшие из Леса дадут Вам все!!!”.
“Один” - удар пришелся по нижней части спины. Скованная наручниками Улла взвизгнула
от скребущей, как бритва неосторожного цирюльника, боли. Хрустевшая дорогой
форменной кожей Метресса присматривала за Ларой, ловко орудовавшей вымоченным
в соленом растворе хлыстом. В подставленную чашку закапала кровь… Улла кусала
губы и тихо постанывала. Изощренная пытка продолжалась. “Два, Три, Четыре… больнее,
жестче, с оттяжкой, не жалей ее…” Текущая ручейками кровь перевозбудила Лару,
которая стала жадно ее слизывать со спины, ягодиц, бедер… Улла впала в забытье,
уронив отяжелевшую голову на грудь. ПОВИНОВЕНИЕ, девочки… “Только ПОВИНОВЕНИЕ!”,
- так гласил внутренний УСТАВ УЧИЛИЩА. Метресса не забывала напоминать об этом
Воспитанницам, пока существует Время Училища.
Но татуированный Зверь-Чужак промеж ног Лары готовился к Слиянию. Он медленно, растягивая нетерпеливое удовольствие, крался в лесных сумерках по первому снегу, не оставляя ничего за собой. Следом бежали остальные. Звеневшие на ветру деревья мозаично собирались в царапающие вечернее небо когтистые сплетения. Оно тоже чего-то ожидало… На предательской линии заката оранжево-малиновое сияние говорило о скором наступлении ТОГО ДНЯ.
“И если суккуб прильнет к тебе, то его прикосновение будет холоднее самой смерти… Но смерть еще может быть милостливой… суккуб же не знает милости, ибо он есть дитя тех Сил, что породили Лес и Время Училища…”
“Твоя кровь напоит тебя”, - промолвила Лара, протягивая к лежавшей на животе, все еще скованной, Улле чашку с недопитой кровью. Улла смочила пересохшие губы, загоревшиеся мрачным багровым цветом. Лара наслаждалась беспомощностью рабыни… Метресса протянула ей уздечку и тугую маску. Лара накинула ее на голову Уллы и больно затянула ремешки. Рабыня издала звук, похожий на страдальческий голос переставшего бороться за свою жизнь животного… “Это наказание будет длиться, пока существует Время Училища!”, - четко проговорила Метресса, застегивая удушающий замок в нижней части маски. За поводок она поволокла упирающуюся рабыню вниз по коридору, в маленькую комнатушку, заполненную вонючей болотной водой с мочой и калом пополам. Там жили истощенные самки, чьи лица были сожжены кислотой. Они посвятили себя Им и заслуживали статус Святых Училища. Метресса привязала Уллу к ржавым кольцам в стене. Из булькающего без-светия появилась одна из них, лет двадцати-двадцати пяти, с зияющими провалами вместо глаз и изуродованными губами и носом, к которым были прикреплены маленькие серебряные колокольчики. И в клитор они тоже были продеты, тренькая при движении . “шшшшшшшхррррррррррххххххххххх… наша добрая Госпожа привела к нам отступницу…шшшшшшшшшшшшшшшшшррррхххх…”, - зашипела она. “Она твоя, Святая Девственница. Вручаю ее твоим молитвам и Уставу Училища”, - сказала Метресса, пнув самку ногой. Та стала слюнявить ее высокие сапоги. Сморщив от отвращения властное лицо, она вышла за дверь, и поднялась по крохотной лесенке над комнаткой к невидимым отверстиям, через которые можно было наблюдать за перемещениями по маленьким островкам из мусора и нечистот самок, называвшихся Святыми.
Улла очнулась от смрадного хриплого дыхания Святой, мочившейся на нее кроваво-темно-желтой больной мочой (эта Святая намеренно заразила себя Лесной Проказой и ее гениталии постепенно сгнивали, источая гной, на который покупались мухи, роем мельтешившие вокруг). Но даже крика она не могла издать стянутым маской ртом. Воздуха не хватало и хотелось выть… Рвать стены, бежать, бежать… Но боль, БОЛЬ, не давала покоя… Нет ПОКОЯ, НЕТ, НЕТ… Она невольно вспомнила древние легенды о кровососущих лярвах-суккубах. Метресса читала о них лекцию обнаженным продрогшим Воспитанницам, стоящим на коленях в колоссальной лекционной зале. НЕТ, НЕТТТТТТТТТТТТТТТТТТТТ… Липкая моча заливала глаза. Потом что-то корявое и колющее пронзило ее насквозь. Между ног с ревом взорвалось пламя. Самки по очереди глубоко вставляли ей в клитор шершавый деревянный обрубок - утерянный пикантный фрагмент то ли фантасмагорической демонической статуи, то ли специально изготовленный для этих целей инструмент (так они готовили себя к встрече с Ними, терпя муки за свою Веру). Потом на Уллу обрушился град ударов… Затем ее грубо схватили за поводок и опять вонзили обрубок… На этот раз в анальное отверстие.
И Этот День наступил, принеся с собой Ожидание и Ужас, Покорность и Страх, Ошейник и Кнут… ЦЕПИ И БОЛЬ…
Спермообразная слюна капала на распростертые голые тела, растворявшиеся в сумраке длинной залы, где звучала какая-то нестройная первертная музыка. Лара смотрела на все это сквозь наркотическую (ли?) полудрему… Она даже не понимала, как сюда попала. Банально - переход из одного состояния в другое… Из одного сна, где что-то впивалось в нее и клокотало в низу живота… Солноватое, тягучее, чавкающее как грязь, заполняло все внутренности, топило, переливалось через края… Лара тонула… Лара опускалась на необозримо черное дно, где кто-то ползал, шуршал и шипел. Они обвили ее тело и затянули в самое нутро, откуда не было выхода… и молчание поглотило ее. Молчание, вечное как беспробудный сон… Вечное…
Она поняла, что прикована к кому-то внушающему архаический ужас, бесформенному, вторгшемуся в Училище. Почему-то выбрали именно ее. Любое движение вызывало тупую боль, отдававшуюся в конце затылка и где-то еще. Тяжелые, искусно инкрустированные червленым золотом и медью, украшения невыносимо давили, опутав лоснящееся, блестящее в свете пылающих огней, тело. Кожаный шипастый ошейник душил до крови, впившись микроиголочками в шею. Цепь, прикрепленная к ошейнику, заканчивалась далеко позади. Невидимый держал ее в своих шупальцах (лапах, конечностях). Он же контролировал и другие цепи: от резных бронзовых колец в затылке (ранки еще сочилась оранжево-желтым гноем и кровью), на спине (колец было три или четыре и они шли до линии ягодиц) и от черного кольца в промежности (реально колец было шесть и они причиняли некоторое неудобство, мешая при попытках пошевелиться). Перед Ларой стояло несколько каменных чаш, куда маленькие обнаженные татуированные девочки наливали какую-то жидкую массу, издававшую резкий запах. Она булькала и разливалась по поверхности миниатюрными лужицами… Девочка-подросток (видимо новенькая), облаченная в невообразимый наряд из кожаных скрипящих ремней, черпала из чаш это отвратительное варево и подносила Ларе. Та нехотя отпивала и стремительно проваливалась в кричащее Никуда.
“Когда ОН входил в меня, я чувствовала себя игрушкой тех сил, которых мы страшились в пещере. Наши самцы входили к нам, но они уже были бессильны и так слабы, что мы прокляли их. Они не умели быть хищниками и существовали за счет нас. В этом их скорая смерть…”.
…Метресса же проводила запрещенный во всех Сферах и Пространствах Внутренний Ритуал (если это был ритуал) - РИТУАЛ ДНЯ. В огромный котел заливали из запыленных бутылей кисло пахнущую субстанцию, бросали что-то похожее на тухлую падаль. Девять девушек мочились туда по очереди. Метресса перемешивала все длинной серебряной ложкой и подносила ее ко рту одной из помощниц, заставляя пробовать содержимое. Остальные Воспитанницы со страхом взирали на этот квазидемонический спектакль. Метресса творила свой Грааль, истинный смысл коего мало кто смог разгадать. Она чертила в воздухе видимую только ей иероглифическую вязь, Знаки Призывания, символы, одна мысль о которых вызывала судороги у чистенького правильного профана. Лара знала, что это ВСЕ готовится для нее. Ведь ныне Она Избрана. Избрана для НИХ, став ИХ Добычей, готовясь приять в себя всю беспощадную мощь, затаившуюся в хищном охотничьем чреве.
“И то, что познаешь ты, сделает тебя самой развратной из развратных богинь… и да вознесешься ты над фарисействующими святошами и оскверненное небо по щенячьи заскулит меж твоих ног… ДЕВА СУКА БАБАЛОН, что приходит к поверженным праведникам перед агонией Времени Училища и позволяет насиловать себя. Чужак-Господин оденет на тебя ошейник и научит ПОКОРНОСТИ кнутом. В этом и есть твой Грааль, ДЕВА СУКА БАБАЛОН!”.
А Ритуал между тем продолжался… Гремящие веригами короткостриженные Рабыни ввозили длинную узкую клетку с кольями внутри, где было подвешено связанное окровавленное тело Уллы. Пребывание в гибельных объятиях лярв изменили ее до неузнаваемости. Свежие пунцовые клейма на грудях говорили сами за себя - она должна стать Главным, Наиважнейшим Компонентом Грааля. Живой трепещущей Святыней. Завершением и Вратами. Приять Деву. Приять Суку. Приять BABALON.
“… и Он бросит тебя на ЗНАК ПРИЗЫВАНИЯ и сольется с тобой, ибо твоя плоть ничто и ты жертвенное мясо на пиру Его, где явства столь прекрасны и свежи, что насыщают только на самый краткий миг мгновения… И опьяненные девушки с роскошными грудями будут служить Ему и ублажать Семя, мечтая принять его в себя. Будь же шлюхой Его. Играй перед Ним. Служи Ему. И тогда ты познаешь Грааль свой, ибо заслужить его нелегко. Тело же твое - мясо на пиру Его. Хад, БАБАЛОН, что погубит и обратит в не знающее ни Начала ни Конца НИЧТО!”.
Метресса вошла в клетку и решительно разомкнула цепь. Улла рухнула на острия, издав короткий крик… Кровь хлестанула по стоящим вокруг, оставив россыпи крошечных, сексуальных брызг. Воспитанницы испуганно отшатнулись. На полу клетки начала образовываться темная лужа, переходящая в маленький кровосток, по которому кровь сочилась в котел. Запахи крови, мочи, пота, жира светильников, гнили, металла в прооперированных телах. Метресса завывала чудовищные молитвы на Языке Училища и Леса. Воспитанницы подхватывали их.
И НЫНЕ… ЙЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЙЙЙЙЙЙЙЙЙААААА!
И ПРИСНО… ЙЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЙЙЙЙЙЙЙЙЙААААААА!
И ВО ВЕКИ ВЕКОВ… ЙЕЕЕЕЕЕЕЕЙЙЙЙЙЙЙЙААААААААААА!
ДЕВА СУКА БАБАЛОН ДА ЯВЛЕНА НАМ
ИЗ ТЬМЫ СВЕТА
ЧТО ПОРОДИЛ ЭТО ПРОКЛЯТИЕ
ЗОВУЩЕЕСЯ СВЕТОМ
ТЫ МЯСООООООООООООООООООО
ЧТО ЕСТЬ ТЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДА ЯВЛЕНА НАММММММММММММММ
И НЫНЕ… ЙЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЙЙЙЙЙЙЙЙЙААААА!
И ПРИСНО… ЙЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЙЙЙЙЙЙЙЙЙААААААА!
И ВО ВЕКИ ВЕКОВ… ЙЕЕЕЕЕЕЕЕЙЙЙЙЙЙЙЙААААААААААА!
ДА ЯВЛЕНА НАМ………………………СУКА
ДА ЯВЛЕНА НАМ………………………СУКА
ДА ЯВЛЕНА НАМ………………………СУКА
ДА ЯВЛЕНА НАМ………………………СУКА
ДА ЯВЛЕНА НАМ………………………СУКА
ДА ЯВЛЕНА НАМ………………………СУКА
ДА ЯВЛЕНА НАМ………………………СУКА
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДА ЯВЛЕНА НАМ………………………СУКА
ДА ЯВЛЕНА НАМ………………………СУКА
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ДУАЛЬНОСТЬ МЕЧА
ДЫХАНИЕ КОСТЕЙ
ДУАЛЬНОСТЬ МЕЧА
ДЫХАНИЕ КОСТЕЙ
ДУАЛЬНОСТЬ МЕЧА
ДЫХАНИЕ КОСТЕЙ
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
Торжествующий крик: “И ОН ВЗЯЛ ЕЕ!!! ТАК ВНИМАЙТЕ ЖЕ ГЛАСУ ПРИШЕДШЕГО ИЗ ЛЕСА И ПОВИНУЙТЕСЬ!!!”
И ОН ВЗЯЛ ЕЕ!!!!!!!! Он прикоснулся к ней всеми своими шупальцами-членами, ворвавшимися в Училище, которое, казалось, только того и ждало. Но Время Училища длилось вечно, поворачиваясь вокруг ОСИ. Поток слюны-спермы сметал визжащих Воспитанниц, захлебывающихся в этом мистериальном буйстве. ГДЕ МОЯ ДОБЫЧА? ГДЕ МОЯ ДЕВА СУКА БАБАЛОН? - орала неистовствующая сперма. ГДЕ ОНА? ДАЙТЕ МНЕ ЕЕ? И ОН ВЗЯЛ ЕЕ!!!!!!!! И ОН ВЗЯЛ ЕЕ!!!!!!!!
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
- бурлила СПЕРМА, погружая УЧИЛИЩЕ в оргиальный ХАОС. Лару отшвырнуло от ее привязи, внезапно порвав, как труху, цепи, исчезнувшие в спермовороте. ДЕВА СУКА БАБАЛОН… “Ты мне, Ты мне же обещал… Почему Ты снова избрал ее? Почему, о ПРИШЕДШИЙ из ЛЕСА?”, - истошно вопила Метресса, широко раздвинув ноги. “Ведь ИЗБРАНА была Я… Я изначальна, я создала Время Училища… Войди в меня… Подариии мнеее СЕМЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯяя…” РАЗВРАТНАЯ НИЧТОЖНАЯ БЛЯДЬ… ТЫ НЕ ДЕВА СУКА БАБАЛОН - гремел Поток, разливаясь широченными стремительными реками. Училище исчезало… Так же, как и Время Училища… и строгая Метресса, обожавшая кнуты и кольца в клиторе…
Что-то теплое стекало по внутренней стороне бедра… “Я люблю ласкать твой живительный член, о Пришедший из Леса. Я прилежно готовилась к этому… меня долго учили…”, - шептала Лара, разрываемая на части многочисленными конечностями-щупальцами-лапами. Она беспомощно лежала в центре Залы, на скользких телах полуживых Воспитанниц… Метресса где-то скулила наверху, подвешенная за запястья на крюках… Невидимый кнут избивал холеную аристократическую плоть. Те, кто Пришел с Ним, волокли за волосы недвижных Воспитанниц и тут же насиловали… Они издавали что-то похожее на стон… Смачное наслаждение. Прикосновение Чужаков, дорвавшихся до безвольных самок… А оттраханные самки и не сопротивлялись. Они готовы были ублажать возлюбленных Чужаков… ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ! ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
Рот заткнут тугим, членоподобным шупальцем-отростком. Он входил и выходил. Входил и выходил, испуская струей какую-то жидкость, скапливающуюся на дне живота.
“…И Его Страсть лишит вас Страха, ибо Страха нет, а вы жили до этого Восхитительного Дня, как глупые, сопливые монашки, поддавшиеся цветистым россказням. Что ЕСТЬ ДЕВА СУКА БАБАЛОН? Это Вторжение!… И вы станете Его жертвами, ибо Страха нет и Время Училища Вечно. Господин Отдает Приказы. МОЛЧАТЬ! МОЛЧАТЬ! МОЛЧАТЬ! Не сметь поднимать глаза! Не сметь поднимать глаза! Не сметь поднимать глаза!”.
Лара не могла не знать, что Он обожает Это делать. Ведь Она его Избранная Наложница - ДЕВА СУКА БАБАЛОН, чье ИМЯ - АНАФЕМА. Она не помнила, кем была раньше. Она и не должна была помнить, так как Господин пришел и взял Ее. И Он придет вновь, пока Время Училища не окончится, свернется в вялую спираль, сотрется, превратиться в ортодоксальный бред… Ничто Не Свято, когда Господин приходит и Творит…
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
В анальное отверстие, в рот
В анальное отверстие, в рот
В анальное отверстие, в рот
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
ПОВИНОВЕНИЕ ДЕВОЧКИ!
СВИСТ ЕГО БЫЧЬЕГО КНУТА с металлическими насадками и божественное СЕМЯ в ГРААЛЕ… Девочка должна повиноваться, когда ОН этого хочет. Ведь так ее учили… Метресса оказалась (на этот раз) непослушной девочкой… А ОН (ОНО) громко дышал над Ларой, входя в нее с разных сторон. Тело изгибалось, напрягалось и тут же опадало. Он кончал бесчисленное число раз… Входил и кончал… Входил и кончал… Метрессу сдернули с потолка и куда-то потащили за изодранные руки, пиная мощными когтистыми ногами и судорожно хлестая кнутом. Метресса теряла сознание, но ее приводили в чувство, сношаясь в зад. Зал оглашался радостными воплями. Оргия не прерывалась ни на минуту. Кодекс Повиновения Училища в Обретении Грааля, куда толчками вливалась сперма. Лара пила из него большими глотками и шептала: “Я твоя ДЕВА СУКА БАБАЛОН… Ты же взял меня… Ты же… ДЕВА СУКА БАБАЛОН ДЕВА СУКА БАБАЛОН ДЕВА СУКА БАБАЛОН ДЕВА СУКА БАБАЛОН… Ты снова пришел за мной…”
МОЛЧИ СУКА…, МОЛЧИ СУКА…, МОЛЧИ СУКА…, МОЛЧИ СУКА…
Спасительный Утренний Свет… Он не был спасением, потому что День не начинался.
“Я помнила то Утро, когда Он ушел обратно в Чащу. Я молила Его остаться, но Он связал меня и велел ждать. И я ждала и даже не смела поднять глаза. И другие ждали, скованные по рукам и ногам. О, Они не знали сострадания. И в этом была их милость”.
Время Училища замерло во Тьме, где новорождалось Таинство
Грааля. ДЕВА СУКА БАБАЛОН парила над колодцем понемногу затихающего зала, издавая
протяжный призывной крик… УТРА не было… и все повторялось, Время вливалось в
свою колею и тикало, тикало, тикало, тикало, исчезая в штормовом Океане СПЕРМЫ.
Лара опустилась на колени перед бездыханной Метрессой, раскинувшейся в едко
пахнущем озерце, где частицы Пришедших вступили в Брак с Воспитанницами. Она
прикоснулась распахнутой киской к ее уродливым избитым губам и облизнула, как
голодный звереныш, лицо. Метресса с трудом приподняла слипшиеся веки: “хххххххх…
Ты уже здесь, моя маленькая детка? Разве утро? Фууууу… какой разгром… Пора прибираться…
Поторопи Воспитанниц… Ведь сегодня Они придут опять… Ведь мы же им всегда рады”.
Устало улыбнувшись, Лара прижала ко рту изящную шупальце-подобную, уже нечеловеческую,
руку и проговорила: “Эта Ночь только началась, моя сиятельная и величественная
Госпожа! Так Учите НАС… И МЫ отдадим ВСЕ, чему Вы нас научили, ПРИШЕДШИМ из
ЛЕСА”.
ПОВИНОВЕНИЕ, ДЕВОЧКИ!
Время Училища длилось вечно, поворачиваясь вокруг ОСИ.
РАБЫНЯ ДОЛЖНА ЗНАТЬ ЭТО НАИЗУСТЬ.
РАБЫНЯ ОБЯЗАНА:
Выполнять все приказания Хозяина. Фраза: "Сделай, если
хочешь" равносильно приказу.
Просить прощения за совершенные ошибки. Прощение возможно только после наказания.
Самой приносить орудие наказания и подавать его, встав на колени.
Благодарить за наказание, как за заботу о себе. Благодарить вообще за любое
внимание к себе.
Молчать во время наказания, если не будет других распоряжений.
РАБЫНЯ НЕ СМЕЕТ:
Возражать. Отказываться выполнять приказ. Иметь свое мнение.
Лгать и воровать. Ложь и воровство жестоко наказываются.
Хотеть того, что ей не разрешили.
Отвечать "Да" на вопросы: "Больно?" и "Хочешь?..."
(есть, пить и т.п.).
Вступать в разговор с кем-либо, кроме Господина. Заговаривать первой. Не отвечать,
если ей задан вопрос.
Никаким способом привлекать постороннее внимание.
Сидеть в присутствии Хозяина. Тем более - лежать.
РАБЫНЯ ДОЛЖНА ПОМНИТЬ:
Хозяин всегда прав.
Рабыня - вещь, принадлежащая Хозяину. У нее не может быть своих "мнений"
и "прав". У нее нет ничего: её вещи, её тело, её жизнь ей не принадлежит.
Любое непослушание наказуемо. Дерзость, забывчивость, ирония - это тоже непослушание.
Совершив ошибку, она сама хочет быть наказанной.
РАБЫНЯ ДОЛЖНА БЫТЬ БЛАГОДАРНА ХОЗЯИНУ ЗА ВСЕ, ЧТО ОН СО НЕЙ ДЕЛАЕТ.
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН
ДЕВА СУКА БАБАЛОН